Синопсис: Психология мира возникла во второй половине 20-го века.20-го века, призвав к созданию дисциплины, наблюдающей за динамикой мира, войны, насилия и ненасилия в обществе. Помимо наблюдения за проявлениями мира и войны, психологи мира занимаются построением моделей разрешения конфликтов на макро- и микроуровнях. В этой статье мы рассмотрим вышеупомянутые темы и поразмышляем о роли СМИ в разрешении конфликтов сегодня.
История и происхождение психологии мира
Психология мира возникла во второй половине 20-го века и наиболее понятна в контексте Первой и Второй мировых войн, а также холодной войны. Психология мира начала укореняться после окончания холодной войны, ее целью было «увеличение и применение психологических знаний в стремлении к миру… [включая] как отсутствие деструктивного конфликта, так и создание позитивных социальных условий, которые минимизируют деструктивность и способствуют человеческому благополучию (Christie, 2008). «
Психологи занимались нюансами войны и мира, насилия и ненасилия с момента их возникновения. Один из первых психологов, Уильям Джеймс, которого с тех пор называют первым психологом мира, пролил свет на некоторые из этих нюансов, а именно на психологические аспекты войны, слепой национализм, империализм и военную лихорадку, санкционированное государством насилие и общественную поддержку враждебности. Мир как концепция изначально был частью религиозного дискурса, добродетелью, обсуждаемой наряду с состраданием, сочувствием и ненасилием. Разговор о мире вышел за рамки религии и распространился на образование, философию и, совсем недавно, психологию.
Психология мира» как теория и практика начала появляться в психосоциальном дискурсе во время крупных войн 20-го века. Психология все еще была бурно развивающейся наукой, и психологи, принадлежащие к различным поднаправлениям, были активно вовлечены в закулисье этих войн. Клинические психологи, социальные психологи, промышленные/организационные психологи и экспериментальные психологи играли важную роль в этих войнах, начиная с разработки и проведения тестов для набора и расстановки военного персонала и заканчивая измерением поведения людей для разработки пропаганды, чтобы вызвать националистические и провоенные настроения. Психологи работали с Управлением стратегических служб, которое превратилось в Центральное разведывательное управление, а Американская психологическая ассоциация (АПА) начала изучать последствия угрозы атомной войны, а также потенциальные психологические последствия для населения, подвергшегося атомной бомбардировке. Доминирующей психологической проблемой было отношение граждан к атомной войне и энергии. Социальные психологи «подчеркивали необходимость точной оценки и контроля общественного мнения для достижения общественного консенсуса в отношении внешних отношений и атомной войны» (Morawski & Goldstein, 1985, p. 278).
В психологическом истеблишменте начали появляться разногласия: Гордон Олпорт, Хэдли Кантрил и Отто Клайнберг стали выступать за мир, утверждая, что атмосфера эпохи ядерной войны требует новой формы дипломатии и отказа от войны. Появились публикации, призывающие к миру: «Мир и конфликт: Журнал психологии мира», появившийся в 1995 году. Психологи мира начали пересматривать понятие «Realpolitik»: убеждение, что политика сводится к трем основным целям: сохранение власти, увеличение власти и демонстрация власти (Morganthau, 1972), которое было теоретизировано в 1972 году, чтобы проанализировать динамику власти, лежащую в основе насилия и ненасилия, войны и мира.
Психология во время холодной войны характеризовалась озабоченностью угрозой ядерной войны и ее психологическими последствиями. Однако в эпоху после холодной войны возникли сложные модели, пересекающиеся друг с другом; национальные границы стали стираться, а дискриминационные линии этнической, расовой, религиозной и классовой принадлежности стали вырисовываться более четко, создавая новое пространство для конфликтов и кризисов. Эти проблемы, существующие в пределах национальных границ, вызвали необходимость пересмотра и расширения сферы применения психологии мира. Являясь кульминацией идей и теорий, лежащих на пересечении кросс-культурной психологии, позитивной психологии и социальной психологии, психология мира опирается на наблюдения, сделанные в соседних областях психологии, применяя их к анализу мира, войны, конфликта, насилия и ненасилия. Направленная на предотвращение и смягчение прямого и структурного насилия, содействие разрешению конфликтов и достижению социально справедливых целей, психология мира опирается на четырехчастную модель, которая фокусируется на нюансах (i) прямого насилия, (ii) структурного насилия, (iii) миротворчества и (iv) построения мира.
Четырехчастная модель, принятая психологами мира:
1. Прямое насилие это эпизодическое и острое проявление насилия. Это открытое причинение вреда людям, когда физическое существо убивается/травмируется мгновенно и резко, например, полиция убивает цветных людей в США.
2. Структурное насилие Однако это хроническое проявление насилия, которое угрожает благосостоянию медленно, через относительно постоянные социальные механизмы, которые нормализуются и лишают некоторых людей удовлетворения основных потребностей. Структурное насилие характерно для экономических систем, которые создают концентрацию богатства для одних, эксплуатируя при этом других, иерархических социальных систем, пропитанных нетерпимостью (Christie 2008, pp. 16). Системные проблемы расизма и дискриминации, укоренившиеся в американском обществе, являются примером структурного насилия по отношению к сообществам.
Психологи мира заметили круговую взаимосвязь между обоими видами насилия, образующую взаимосвязанную систему насилия, действующую на различных уровнях, проявляющуюся в межличностном взаимодействии до насилия промышленного масштаба в форме геноцида и даже дешевой рабочей силы. Системы угнетения, капитализма, иерархических отношений и общинного презрения, усугубленные колониальной политикой и имперскими интересами, лежат в основе любого насилия сегодня, будь то прямое или косвенное.
Всеобъемлющие понятия «насилие» и «ненасилие» также рассматриваются в их историческом и социально-экономическом контексте. Ненасилие особенно подчеркивается в психологии мира как захватывающий и эффективный инструмент призыва к изменениям. Психологи мира анализируют масштабные ненасильственные движения, такие как «Марш Данди» Ганди и движение суфражисток, и их роль в свержении систем угнетения, навязанных структурами этого угнетения (капитализм, империализм, колониализм, патриархат и т.д.) Психология мира в значительной степени озабочена природой ненасилия, как акта простого существования, а также как мирного протеста против существующих угроз насилия и вреда. Ее теории и практика рассматривают ценности, философию и привычки, необходимые для построения мира на микро- и макроуровнях.
3. Миротворчество, таким образом, становится предотвращением эпизодов насилия с помощью процедур, поощряющих диалог, эмпатию и достижение положительных результатов. Оно призывает к пропаганде и поощрению мирного поведения, которое может улучшить психологическое благополучие человека. Такое поведение может включать в себя послевоенные/постконфликтные мероприятия, которые облегчают травмы, горе и другие проблемы психического здоровья, вызванные в результате насильственного конфликта.
4. Миротворчествопо мнению психологов мира, подразумевает предотвращение и смягчение эпизодов разрушительного конфликта и насилия, а также активное стремление к социальной справедливости. Миростроительство включает проактивное поведение, такое как отказ от финансирования таких системных проявлений структурного насилия, как полиция, и устранение структурного неравенства, которое является/являлось предшественником эпизодов насилия и конфликтов (Christie, 2008).
Разрешение конфликтов на макроуровне
Разрешение конфликтов основывается на теориях миротворчества и миростроительства, но включает в себя практику ослабления конфликта на различных уровнях. Разрешение конфликтов на макроуровне требует участия представителей, сторонних организаций и более крупных демократических органов, таких как ООН, для вмешательства и посредничества в кризисе. На макроуровне конфликт может возникнуть из-за ценностных различий, имперских интересов и споров на почве власти, прибыли и сбора/распределения ресурсов. Система стратификации и социальные институты, заставляющие общества переживать промышленную, политическую и городскую реконструкцию, создающую такие социальные проблемы, как политическое и экономическое исключение некоторых групп, несправедливость, бедность, эксплуатация и неравенство, — все это примеры конфликтов, которые возникают на макроуровне и могут быть эффективно уничтожены только на этой же стадии.
В национальном и международном масштабе прекращение огня и совместные дискуссии между представителями представляются единственными двумя вариантами разрешения конфликтов. Психологи мира, исследующие эту область, делают акцент на демократических и кооперативных процессах, важности назначенных миротворческих организаций и третьих сторон, обеспечивающих нейтральную территорию. Исследование разрешения конфликтов между субъектами, действующими на макроуровне, требует тактики разрешения, включающей сотрудничество, переговоры и примирение. (Onyesom, 2015)
Роль СМИ в разрешении конфликтов:
Средства массовой информации стали мощным инструментом для призыва к изменениям на макроуровне, выступая за разрешение конфликтов посредством образования, информирования и агитации масс. Последующие протесты и несогласие, выраженные через СМИ, призывают представителей использовать свои платформы для требования разрешения конфликта между двумя сторонами. Это явление наиболее ярко проявилось в прошлом году, когда множество социально-политических вопросов, таких как протесты фермеров в Индии и протесты Black Lives Matter в США, стали предметом обсуждения и обсуждения общественными пользователями в социальных сетях, давая возможность высказаться тем, кто призывает к переменам.
Использование СМИ поддерживает право на свободу слова и укрепляет демократическое участие. СМИ как платформа позволяет привлечь власть имущих к ответственности за их действия и является необходимым инструментом для требования разрешения конфликтов и пропаганды мира.
Читайте также: Ноам Хомский: Пять фильтров средств массовой информации
Психология мира, таким образом, предстает как целостное понимание насилия, ненасилия, конфликта и мира. Она изучает понятия мира как акта благополучия, а также угрозы этому состоянию через системное насилие и вредные структуры. Сфера применения психологии мира охватывает целый ряд проблем, начиная от этнического насилия, общинного презрения, патриархального насилия и т.д. Такие психологи мира, как профессор Даниэль Дж. Кристи из Университета штата Огайо, утверждают: «Чтобы искоренить структурные основы проблем, вызванных несправедливыми экономическими структурами, такими как бедность, отказ народам в праве на самоопределение и лишение права на телесную автономию, требуется преобразование социально-экономического статуса женщин во всем мире, устранение милитаризма и ликвидация неравенства в благосостоянии, разделяющего людей по этническому и географическому признаку. Короче говоря, проблемы насилия в любом масштабе требуют продвижения системы мира, которая подчеркивает ненасильственное урегулирование разногласий в сочетании с достижением социально справедливых целей (Christie, 2008, pp. 24)».
Ссылки:
Кристи, Д. Дж., Тинт, Б. С., Вагнер, Р. В., & Винтер, Д. Д. «Психология мира для мирного мира». American Psychologist, vol. 63, no. 6, 2008, pp. 540-552., doi:10.1037/0003-066x.63.6.540
Кристи, Д. Дж. «Что такое психология мира?». Journal of Social Issues, vol. 62, no. 1, 2006, pp. 1-17., doi:10.1111/j.1540-4560.2006.00436.x
Кристи, Дэниел Дж., и др. Мир, конфликт и насилие: Психология мира для 21-го века. Indo American Books, 2008.
Morawski,].G., & Goldstein, S.E. (1985). Психология и ядерная война: Глава в нашем наследии социальной ответственности. Американский психолог, 40, 27~284.
Morganthau, H. (1972). Политика среди наций. Нью-Йорк: Random House.
Оньесом, Мозес. «Разрешение и управление конфликтами: Макроперспектива». Journal of Investment and Management, vol. 4, no. 5, 2015, pp. 250-254, doi:10.11648/j.jim.20150405.25.